Миф о Пане

» Легенды Греции

Из множества силенов – демонов леса, населявших лесные чащи, выделялся не только Силен. Особо следует сказать о силене по имени Пан.

Это было обросшее курчавой шерстью существо с прицепившимися к ней колючками от кустов. Его ноги завершались козлиными копытцами, а на голове росли рожки. Издали его можно было принять, как и всякого сатира, за одного из тех животных, которых он пас, если бы не две ноги и свирель, с которой он ни при каких обстоятельствах не расставался.

Миф о Пане рассказывает, что родился он от связи нимфы либо с Гермесом, либо с Зев­сом, и был ею брошен, лишь появившись на свет, так как внушал своим видом матери ужас. Однако он был подобран отцом и отнесен на Олимп. Впрочем, при виде этого существа все боги покатились со смеху. Именно таким образом распространенный поэтический миф представлял происхождение имени “Пан”. Исходя из этого мифологического сюжета, это имя берет начало от  грече­ского слова «все». Между тем Пан еще задолго до появления на Балканском полуострове греков почитался его древнейшими жителями пеласгами. Поэтому, скорее всего, это имя происходит от пеласгийского слова «пасти».

Пана почитали, как пастыря овец и коз. Пастухи считали его своим по­кровителем и приносили ему в дар молоко и мед диких пчел. Однако, по древним верованиям он являлся также покровителем охотников и рыбаков: каждого, кто общается с дикой природой и пользуется ее благами. Пан также охранял неприкосновенность природы и ее мирный покой. У него вызывают отвращение все голоса и звуки, относящиеся к войне — ржанье и топот коней, лязг боевых колесниц, свист стрел и бряцание мечей. Защищая свои владения от непрошенных пришельцев, он иногда испускал такой крик, что они бежали в ужасе, бросая оружие, и наталкиваясь друг на друга. Однажды, как рассказывали, он таким образом внушил страх целой армии. По убеждению греков, именно он обратил персов в бегство под Марафоном. В честь этого события афиняне воздвигли ему храм на се­верном склоне акрополя. Не меньший страх наводил Пан на людей, если они каким-то образом тревожили его покой, когда в жаркое полуденное время он отдыхал где-нибудь в чаще или овраге. Эти обеденные часы считались посвященные Пану, и пастухи старались не шуметь. Даже их сторожевые псы остерегались лаять. Большая беда грозила тому, кто нарушал в «часы Пана» тишину. Выскакивая из своего укрытия, Пан наводил на нарушителя покоя  такой безотчетный страх, который лишал его воли и вызывал желание быстрее куда-то убежать. Этот страх так и стали называть в дальнейшем – паническим.

Пан и Сиринга

Миф о Пане также гласит, что его родиной считалась Аркадия, гористая местность, внутренняя часть Пелопоннеса. Ее первоначально так и называли «страной Пана» — Панией. Но почитали Пана повсюду, где пасли коз и овец, где сохранились не тронутые городской культурой уголки природы, главным образом в местах древнего рассе­ления пеласгов.

Неотлучными спутницами Пана были светловолосые голубоглазые нимфы. Часто они звали его к себе, и он становился участником их хоровода. Пан выходил на середину круга и плясал, весьма неуклюже топая копытцами. Он являлся братом нимф, а они — его сестрами. Но никто не может избежать стрел Эрота. Раненный одной из них, полюбил Пан строгую и недо­ступную, прекрасную нимфу Сирингу. Подобно Артемиде, она отвергала мужскую любовь, и напрасно пытался Пан объясниться с Сирингой. И когда однажды он решил ее обнять, она бросилась бежать. Пан погнался за прекрасной нимфой. Не догнать бы Пану быстроногой беглянки, но впереди оказалась река. Заметалась нимфа, так как сзади уже слышалось горячее дыхание Пана и резкий запах его козлиной шерсти. Тогда взмолилась Сиринга богу реки:

—   Спаси меня! Погибаю!

Внял речной бог мольбе и превратил нимфу в тростник. Ос­лепленный любовью Пан не заметил превращения и свел свои волосатые руки в объятиях. Однако вместо девушки он обнял стройный, колеблющийся от легкого порыва ветра тростник. Озознав, что больше никогда не увидит любимую, Пан откусил трос­тинку своими острыми зубами, проткнул камнем отверстия и, поднеся к губам сирингу (так он назвал свирель), из­влек из нее полные грусти прекрасные звуки.

Сбежались на них отовсюду сестры-нимфы. Сиринга пела в губах Пана, как будто обретя неведомую ей при жизни радость любви. Загрустили нимфы, потоком покатились сле­зы по белым щекам нимф. Такова грустная история о Пане и Сиринге.

Аполлон и Пан

Возгордился своим умением Пан и вызвал на состязание самого Аполлона. Тот, конечно, принял вызов и явился в горы Тмола с золотой кифарой. Встретились Аполлон и Пан: умение встретилось с божественным искусством. Как и следовало ожидать, бог Тмола присудил победу Аполлону. Однако местный царь Мидас похвалил бесхитростную игру Пана. Разгневался на Мидаса Аполлон, и в гневе схватив Мидаса за уши, начал тянуть их. Вытянулись у царя уши так, что стали напоминать ослиные. Закрыл их царь Мидас высокой шапкой, и знал о них лишь царский цирюльник, которому было приказано молчать под страхом смертной казни. Однако не смог носить в себе эту тай­ну цирюльник. Он отправился к реке, где росли новые сестры Сиринги, и, поднеся ладони к губам, стал шептать, будучи уверен, что никто его не слышит:

—   У царя Мидаса ослиные уши! У царя Мидаса осли­ные уши!

Однако его сразу услышали. Зашуршали на ветру тростники и разнесли эту весть по всему свету:

—   У царя Мидаса ослиные уши!

Однако этой новости Пан уже не услышал. Обиженный, он удалился в чащу лесов и никогда больше не вступал в состязания.